С самых первых дней создания проекта "Old Basarabeasca" мы четко понимали, что наш проект будет о людях. Мы искренне верим, что именно через истории каждой отдельно взятой семьи и можно проследить историю целого поколения.
Особенно ценными для нас являются истории семей старожилов Бессарабки, тех кто находился на этой территории еще до Великой Отечественной Войны. Каждая такая история достойна хроники.
Сбор подобного рода информации - очень непростая и трудоемкая работа. Но удовольствие, которое получаешь от общения с такими людьми как семья Чолак, полностью оправдывать затраченные силы! Больше всего удивляет то, с какими чувствами они рассказывают свои истории. Никаких обид, никаких упреков, с юмором и глубокой житейской мудростью.
Прасковья Антоновна и Иван Федорович Чолак - это очень красивая многодетная семья. Вместе они вырастили и воспитали 10 детей! А начиналось все еще в довоенные годы, в далеком 1932 году.
Вспоминает Иван Федорович Чолак
" Я родился в селе Гайдары, Чадыр-Лунгского района, в 1932 году.
До войны я ходил в румынскую школу, но только один класс, а потом пришли русские и после войны уже закончил 4 класса.
А в 1940 году приезжали сюда на базар на подводе, здесь была воинская часть, а мы на базаре продавали вино и задержались однажды допоздна. Военные уже были пьяные и силой забирали у отца бочку, хотели скинуть с подводы.
А среди них был один азербайджанец и слышал, что мы с отцом говорили на гагаузском, подошел ко мне и говорит: «ты запрягай лошадь и давай быстрее уезжай отсюда». Он отвлекал солдат, а я кнутом погнал лошадей, отец остался там, потому что он оставил им ведро вина, они ухватились за это ведро, а я в это время улетел. Они бежали за мной, а я по улице Котовского, куда им, не догнали.
Отец остался, подождал пока они выпили это ведро и выбросили, отец его подобрал и пришел. Мы останавливались на станции у знакомых Звали ее Женя Куру. Их внучка и сейчас жива.
Когда началась война, станцию бомбили очень сильно, мы же сюда приезжали продавать вино, здесь был большой базар и все очень хорошо продавалось. Когда бомбили станцию, налетели самолеты, хорошо, что мы успели проскочить переезд.
В 1946 году началась голодовка и мы с братом ходили в Чадыр –Лунгу, там были склады с пшеницей, а на улице была кукуруза, покрытая палаткой, дождь шел и нижняя кукуруза была в грязи, сверху брали и развозили по селам, а нижний слой был в грязи, они из грязи не собирали, а мы с братом прямо с чамуром, как есть, собирали в мешок, приносили домой, мыли, сушили и на ручной крупорушке и кушали.
Уже в 1948- году стало получше, и мы завербовались. Работали на стройке в Туркмении. Там была и Паша, мы там познакомились и я хотел там жениться, у меня мать вторая и знаете как со второй матерью, я хотел еще в Туркмении жениться, а Паша не хотела. Говорит: «Нет, я поеду домой, посоветуюсь с матерью и потом решим». Не хотела, потому что там все легко женились и разводились. Она родом из Вулканештского района, село Этулия.
В 1950 году закончился срок договора, и мы вернулись домой. Я приехал домой и рассказал сестрам, что я хотел жениться. И сестры мне говорят: « Чего тебе спешить? Что ты хорошего видел? Походи еще» И я тоже так подумал: «и правда, чего мне спешить?» Мне тогда было только 18 лет.
И в 1951 году мы с братом опять завербовались, но уже в Ростовскую область, город Новочеркасск. Уже из Бессарабки. На второй день нас всех завербованных отправили на машине в Кишинев. Мы там переночевали. Наутро мы вышли на улицу, а мне там кричат: "Ивааан, Паша здесь!". Ну, я пошел, забрал ее чемодан, забрал ее и на следующий день нас отправили на поезде в Ростов, там сделали пересадку и оттуда уже в Новочеркасск.
Уже в Новочеркасске нас встретили из треста, и говорят: «кого по списку будем называть, садитесь в машину». Ну, назвали меня, брата, еще несколько женщин, а Пашу нет. Отвезли нас на край города, там большой дом и мы думали, что и остальных привезут. Ждем, ждем, никого нет. Это была суббота, а в воскресенье рано утром мы с братом пошли туда, откуда нас привезли и спрашиваем: «куда отвезли наших? Потому что здесь люди были семейные. Они нам указали на край станции. Мы купили продукты и пошли туда, а там были все, кто женился на дороге и нам из треста предлагали общежитие. Говорят: «начните работать, поживите в общежитии немного, а потом пойдете в загс и после загса, мы вам дадим квартиры». Мы не соглашались, стояли на своем и через два дня, нас было три семьи, которые поженились в дороге, и нам дали по двухкомнатной квартире, все показали и оставили нас там.
А там оказалось так много вербованных, что уже не было работы для всех и нам предложили поехать в Эстонию. Мы несколько семейных поехали туда и нас разместили в бараках. А бараки были огромные, их строили для пленных немцев.
Мы там пробыли год, научились штукатурить, работали мы там все очень хорошо и начальству нравилось, и бригада была очень дружная, но там нас обманывали, не платили.
Когда срок наш закончился, мы просили нас рассчитать, и мы уедем. Нас не отпускали, просили остаться и обещали платить. Мы сказали, что до сих пор надо было платить, чтобы мы видели, а то мы работали допоздна, до темна.
Не отпускали нас. Мы пошли в трест на закрытое партийное собрание, я взял ребенка и ждал там пока не закончилось собрание, Когда вышел начальник треста, я ему рассказал, что я с ребенком уже срок договора закончился, а наш начальник нас не отпускает. Он мне сказал, чтобы я наутро пошел в отдел кадров и сказал, что начальник треста мне сказал, чтобы вы выдали документы. Я сомневался, поверят ли мне, но наутро у нас на руках уже были наши документы.
Мы не поехали домой, а опять поехали в Туркмению, там были хорошие заработки. Но оттуда меня забрали в армию, через Каспийское море в Баку, нас всех отправили на пароходе. В армии я был три года и 6 месяцев.
Паша с нами ехала сначала на поезде, потом на пароходе, у нее в Баку был брат. Там она работала год и вернулась к матери в Этулию. Я вернулся из армии в 1955 году, в декабре. Приехал в Бессарабку, пока оформил документы, прошло 2 месяца. Потом, когда сделал документы, поехал забрать ее сюда.
Отец уже переехал из Гайдар сюда, потому что здесь была работа, здесь был район, и здесь хорошо было.
Вначале, мы жили у отца. Я поступил на работу в Райсоюз в 1956 году и Паша тоже. Тогда строили столовую, которая на углу, напротив бывшего универмага. Мы штукатурили, а жена устроилась подсобницей. А весной мы начали строить дом. Утром рано вставали и идем на толоку чамур месить, вечером с работы приходим, не идем кушать, а сразу чамур на поле. Сделали 3000 кирпичей, вдвоем, никто не помогал.
Однажды прихожу домой с работы, а отец говорит: «я продал твои кирпичи». Я спрашиваю : «Зачем?» Он говорит: «ты строишься, тебе будут нужны деньги, лес». А лес давали только на шерсть, мясо. Если имеешь скот, можешь сдать шерсть, мясо и дадут лес. А у меня откуда? И мне один знакомый говорит: Там на складе есть бракованный лес, я договорюсь, чтобы тебе дали для балки.
Я работал в строительной организации, не помню, как она называлась. Начальником был еврей-очень хороший человек был. Нам не на чем было готовить кушать, я собирал щепки и начальник говорил: «бери вот эти, вот эти, бери крупней». А я боялся, что прораб увидит и будет ругать. А начальник говорит: «скажешь, что я сказал».
Первый дом построили 4 ширина и 9.5 в длину, на толоке, тут никого не было, пусто, толока. Кирпичи делали на балке, вставали рано, в 5 часов утра, и до пол восьмого, а потом, идем моемся и на работу. А вечером не идем кушать, сначала на балку, делаем кирпичи до темна.
Сначала Паша работала со мной подсобником, а потом она работала в поле в Абаклии. А я ездил по найму: то в Арциз, то еще куда-то, ведь семья увеличилась, десять детей надо было кормить.
Потом уже построили дом побольше. Вот так и жили: работали, растили детей.
Comments